Интериоризация ада: ад в душе
Развитие идеи ада в ее пространственном сужении — от просторных •средневековых пейзажей до одноместной каморки Терезы Авильской — приводило к мысли, что подлинным местонахождением ада служит все-таки душа человека. «Каждый имеет при себе свой собственный ад, когда ощущает последние смертные муки и Божий гнев» (И. ХОКЕР ОСНАБУРГ И Г. ХАМЕЛЬМАНН, ДЬЯВОЛ КАК ТАКОВОЙ, ч. I, гл. 21-22). Мильтон отождествляет ад с душой Сатаны:
...Ад вокруг
него
И Ад внутри. Злодею не уйти
От ада, как нельзя с самим собой
Расстаться
(МИЛЬТОН, 103; кн. 4).
Сходной точки зрения придерживается и Мефистофель в трагедии Кристофера Марло «Трагическая история доктора Фауста»:
У ада нет ни
места, ни пределов:
Где мм — там ад, где ад — там быть
нам должно.
(МАРЛО, 210).
Одно из высших переживаний внутреннего ада передает нам ТЕРЕЗА АВИЛЬСКАЯ, осознавшая ад как самоубийство души, совершаемое ею в полнейшем одиночестве: все муки ада, пишет она, были «пустяком по сравнению с агонией, которую переживала душа. Она испытывала столь острую тоску, тяжесть, скорбь, и столь отчаянную и глубокую муку, что я не могу их выразить. Если я скажу, что вам вырывают душу, это будет слабым выражением, потому что в этом случае есть все же кто-то другой, кто лишает вас жизни. Но здесь душа сама разрывала себя на куски...» (16-17).