Ад как зрелище для праведников
Христианский ад существует не
обособленно от рая, но в
своеобразной связи с ним: грешники
и демоны, с одной стороны, и
праведники вместе с Богом и
ангелами, с другой, видят друг друга,
причем для первых это созерцание
составляет муку, а для последних —
блаженство. (Иногда, впрочем,
зрелище осмысляется как
одностороннее и грешники в этом
случае уподобляются актерам, не
видящим зрительного зала, роль
которого выполняет рай). Осужденные
увидят, для большего отчаяния,
блаженства праведников (1 ЕНОХ. 108:15);
праведники же узрят муки грешников,
и «это будет пышное зрелище, —
предвкушает ТЕРТУЛЛИАН. — Там
будет чем восхищаться и чем
веселиться.
Тогда-то я и порадуюсь, видя, как в
адской бездне рыдают вместе с самим
Юпитером сонмы царей... Там будут и
судьи — гонители христиан, объятые
пламенем более жестоким, чем
свирепость, с которой они
преследовали избранников Божьих.
(...) Тогда-то мы и послушаем
трагических актеров, голосисто
оплакивающих собственную участь;
посмотрим на лицедеев, в огне
извивающихся, как в танце;
полюбуемся возницей, облаченным с
ног до головы в огненную красную
тогу; поглазеем на борцов, которых
осыпят ударами, как в гимнасии.(...)
Такого зрелища, такой радости вам
не предоставит от своих щедрот ни
претор, ни консул, ни квестор, ни
жрец, причем, благодаря вере, силой
воображения уже сейчас мы может в
общих чертах представить его» (О
ЗРЕЛИЩАХ, 20).
Догмат средневекового богословия,
утверждавшего, что созерцание
адских мук составляет одно из
блаженств праведников,
представляется крайне неудобным с
точки зрения «гуманизма» Нового
времени. Между тем этот догмат
обосновывался чисто логически:
праведники не могут не
наслаждаться зрелищем мук,
поскольку в них проявляется
справедливость и бесконечная
мудрость Бога и его ненависть к
греху; созерцая Бога лицом к лицу,
праведники должны испытывать
блажество от всех его деяний (АВГУСТИН,
О ГРАДЕ БОЖИЕМ, 20:22). Итак,
праведники, «видящие [муки
грешников], испытывают не печаль, но
упиваются радостью», — утверждает
ПЕТР ЛОМБАРДСКИЙ (СЕНТЕНЦИИ, col. 962);
«Не без радости и наслаждения
увидим мы ... муки погибших, в
которых чудесным образом воссияют
святость праведных и
справедливость Бога», — вторит ему
(значительно позднее) Роберт
Беллармине (О вечном блажестве
святых; цит. по: УОКЕР, 29). Лишь в 17 в.
эта идея стала восприниматься как
неудобная; Пьер Бейль был одним из
первых, кто увидел в ней «что-то
шокирующее» (цит. по: УОКЕР, 30).
Однако уже средневековое
инфернальное визионерство, не
критикуя богословский постулат, на
практике почти полностью его
игнорировало, и по вполне понятной
причине: сошедший в ад зритель,
сколь бы искушенным богословом он
ни был, не мог не испытать
сочувствия к окружившим его теням:
уже Павел в греческом «Видении св.
Павла» «плачет» при виде участи
грешников; вслед за ним и Данте в 14
веке позволил себе не испытать
никакой радости при виде адских мук,
но, напротив, почувствовал —
возможно, памятуя, что «любовь ...
движет солнце и светила» (РАЙ, 33:145),
— сострадание при виде мук Паолы и
Франчески:
Скорбящих
теней сокрушенный зритель,
Я голову в тоске склонил на грудь..
. ...Потом, к умолкшим слово обращая,
Сказал: «Франческа, жалобе твоей
Я со слезами, внемлю, сострадая...»
(Ад, 5:109-110, 115-117).