 |
Адский пейзаж:
врата; колесо; мост; лестница
В ад можно войти через жерло
вулкана (например, Этны или Везувия),
через узкий колодец; иногда путь в
ад лежит через дремучий лес (как, в
частности, у Данте); через разинутую
пасть гиганта — библейского
Левиафана (Иов. 41). В искусстве
раннего Средневековья вход в ад
иногда изо-бражала голова
огромного старца с открытым ртом —
тип, восходящий, вероятно, к
античным маскам Океана (ЭРИХ, 87);
иногда сама эта голова лежит в яме (утрехтский
псалтирь) или плавает посредине
огненной бездны (в аахенском
евангелиарии, с подписью: «Abyssus» — «Бездна»).
Однако в любом случае гостю или
будущему жителю ада не миновать
адских врат, упомянутых уже в Новом
завете (МАТФ. 16:18). Порой эти врата
оказываются
|
АД КАК ЧУДОВИЩЕ, КОТОРОЕ ПОЖИРАЕТ ОСУЖДЕННЫХ. ЗАПИРАЕМЫХ В АДУ НА КЛЮЧ ХРИСТОМ В ОБРАЗЕ АНГЕЛА. МИНИАТЮРА ИЗ АНГЛИЙСКОГО МАНУСКРИПТА, 11-12 В. БРИТАНСКАЯ БИБЛИОТЕКА.
разрушены Христом при его Нисхождении в ад: старофранцузская поэма «Гюон Овер-нскии» утверждает, что эти врата будут восстановлены лишь после Страшного суда (ОУЭН, 98). Гервасий Тильбюрийский (ум. 1235) говорит, что врата ада, разбитые Христом, были бронзовыми, и что обломки их и сейчас можно видеть на дне озера Поццуоли (АМФИТЕАТРОВ, 165-166). И Данте входит в ад вратами, «которые распахнуты поднесь» (Ад, 8:126). С другой стороны, существова ло и противоположное мнение: Христос, выходя из ада, накрепко запер там грешников и демонов, а ключ унес с собой. Это мнение основывалось на стихе Апокалипсиса, где Спаситель говорит о себе: «...имею ключи ада и смерти» (ОТКР. 1:18).
 |
А. ДЮРЕР. ХРИСТОС У ВХОДА В АД (ОН ВЫВОДИТ ИЗ АДСКОГО КРЕПОСТНОГО ПОДЗЕМЕЛЬЯ ПРАВЕДНИКА! СЛЕВА — ИОАНН КРЕСТИТЕЛЬ И УЖЕ ВЫВЕДЕННЫЕ ИЗ АДА АДАМ И ЕВА). 151О-1511 ГГ.
Миниатюра из английского
манускрипта 11-12 в. (Британская
библиотека) показывает, как это
было проделано Христом. Образ
накрепко запертого ада развит у
Мильтона, в поэме которого Сатана,
устанавливая границы своих
владений, натыкается на «девятистворные
врата», охраняемые двумя
чудовищами (Мильтон, 66-67; кн. 2).
Другая антиномия адского пейзажа
связана с представлениями о его
замкнутости и тесноте или, напротив,
огромности. С одной стороны,
учитывая невообразимое количество
грешников, ад должен быть
необычайно велик. В
староанглийской поэме «Христос и
Сатана» дьявол, посланный Христом
измерить размеры ада собственными
руками, возвращается и сообщает,
что насчитал сто тысяч миль (РАССЕЛЛ,
ЛЮЦИФЕР, 147), — цифра, для автора
поэмы, видимо, невероятно большая. С
другой стороны, одним из адских
мучений, должна, вероятно, служить
его теснота — и отсюда
представление об аде как замкнутом
и крайне тесном пространстве,
которое визуализуется в образах
темного грота с зубчатыми краями,
облегаемого медными дверями с
железными засовами (миниатюра из
парижской псалтири, 9 в.); пещеры с
зубчатыми краями (в ряде
византийских миниатюр); крепости с
узким входом, похожим на лаз в
подземелье (гравюра Дюрера «Христос
у входа в ад»). Ужас замкнутости,
вероятно, не так остро переживался
средневековым человеком, как более
близким к нам человеком Ренессанса,
который впервые, возможно, создал
образ замкнутого ада,
напоминающего тюремную камеру: «Вход
был похож на проулок, очень длинный
и узкий, или на печь, очень низкую,
темную и тесную. Внизу было что-то
вроде гнилой воды, весьма грязной,
вонючей и кишевшей ядовитыми
рептилиями. В глубине, в стене,
находилась полость в форме алькова,
где я и увидела себя, скрюченной в
страшной тесноте... Я была
замурована в стене, как в дыре, и
стены, ужасные самим уже своим
видом, наваливались на меня всей
тяжестью...» (ТЕРЕЗА АВИЛЬСКАЯ о
видении ада, посетившем ее в
молельне ок. 1560 г.; 16-17).
Адский пейзаж полон огня — равнина
ада усеяна кострами, на которых
мучаются грешники, — однако этот
огонь парадоксальным образом
ничего не освещает, так что в аду
царит кромешная тьма; однако
попавшие в ад каким-то образом все-таки
видят здешние болота, реки, озера (порой
огненные, в соответствии с
упоминанием Апокалипсиса об «озере
огненном, горящем серою» — ОТКР.
19:20; а порой, напротив, ледяные), даже
города (город Дита у Данте) К самым
устойчивым атрибутам адского
пейзажа относятся адское колесо;
мост правосудия; лестница.
Колесо ада — огненное, с тысячью
спиц; по ободу его корчатся души; «ангел
Тартара» крутит его тысячу раз в
день, каждый раз — на расстояние
между соседними спицами, и с каждым
движением колеса очередная тысяча
душ отправляется на муки (ВИДЕНИЕ
СВ. ПАВЛА, 4). У Винсента Бове этих
колес, медленно вращающихся, много,
при этом к ним привязаны половые
органы грешников (ВИНСЕНТ БОВЕ, кн.
28, с.15).
Мост правосудия, широкий для
праведника и узкий как бритва для
грешника (впервые упоминается в
диалогах Григория Великого;
упоминание о нем в «Видении св.
Павла» является вставкой 9 в.),
перекинут через реки ада (весьма
часто рек четыре, как у Данте:
Ашерон, Стикс, Флегетон и Коцит,
состоящие из потоков слез — АД,
14:113-119); в реках плавают
инфернальные твари, пожирающие
души; мост могут перейти только
праведники, грешники же падают с
него и погружаются в реку на
глубину, соответствующую их греху (ВИДЕНИЕ
СВ. ПАВЛА, 4).
 |
АДСКИЕ КОЛЕСА, К КОТОРЫМ В ДАННОМ СЛУЧАЕ ПРИВЯЗАНЫ ГОРДЕЦЫ . Из ФРАНЦУЗСКОЙ книги -Le grand kalendrier et compost des Bergiers» (1496).
Другая метафора того же порядка — лестница спасения, возникшая под влиянием сна Иакова (БЫТ. 28:12-13). В «Видении Альберика» Альберик при своем путешествии по аду видит длинную железную лестницу с зубьями на ступенях; зубья рассыпают огненные искры, железо раскалено до красна; под лестницей — котлы с кипящими смолой и маслом, их пары обжигают поднимающихся по лестнице, многие из которых падают прямо в котлы (цит. по: ХЬЮЗ, 169). Лестница и мост, будучи чисто адским атрибутом, используются просто как орудие пытки; ассоциируясь с идеей чистилища, они, напротив, могут становиться орудием духовного очищения (так, у Григория Великого в «Диалогах» адский мост связывает ад и рай — ОУЭН, 10); адская лестница превращается в «лестницу добродетели», которая может привести в рай, но с которой можно сорваться и в ад.
 |
ЛЕСТНИЦА ДОБРОДЕТЕЛИ (ИЗ «САЛА УТЕХ. АББАТИССЫ ГЕРРАДЫ, 12 В.) — АЛЛЕГОРИЯ ЖИЗНИ И ВАРИАЦИЯ АДСКОЙ ЛЕСТНИЦЫ. ДЕМОНЫ АТАКУЮТ ПОДНИМАЮЩЕЕСЯ ПО НЕЙ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ПОД ЛЕСТНИЦЕЙ — МАНЯЩИЕ УДОВОЛЬСТВИЯ. ОБОЗНАЧАЮЩИЕ. ГРЕХИ (ПОСТЕЛЬ» СИМВОЛИЗИРУЕТ ЛЕНОСТЬ, ОБНАЖЕННАЯ ЖЕНЩИНА В НИЖНЕМ ПРАВОМ УГЛУ — ПОХОТЬ И Т. Д.). ЖЕНЩИНА ДОСТИГШАЯ ВЕРХА ЛЕСТНИЦЫ, — БЕЗ СОМНЕНИЯ, СВЯТАЯ. — ОДНА СНИСКАЛА КОРОНУ ПРАВЕДНОСТИ.
В евангелии от Никодима,
повествующем о нисхождении Иисуса
в ад, последний персонифицирован в
лице некого персонажа, спорящего с
Сатаной и затем выполняющего
указания Христа. В соответствии с
этим текстом ад иногда понимался
как живое существо: так, некоторые
средневековые иллюстрации к сцене
нисхождения Иисуса в ад изображают
ад в виде старца; в Хлудоффской
псалтири (9 в.) этот гигантский,
превышающий размерами самого
Христа, старец лежит на спине с
согнутыми коленями, лицо его
закрыто длинными волосами.
Структура ада часто определяется
двумя числами: семеркой или
девяткой. Существовало
представление о семичастном аде —
он имеет семь отделов, в каждом из
которых наказывается один из семи
смертных грехов. Дантовский
девятичастный ад представляет
собой воронку, которая, сужаясь,
достигает центра земного шара; ее
склоны опоясаны девятью
концентрическими уступами — «кругами»,
в каждом из которых претерпевают
наказания те или иные грешники:
между вратами Ада и берегом Ашерона
пребывают «ничтожные» — те, кто не
заслужил ни адских мук, ни райского
блаженства; в первом круге Данте
помещает лимб, объединяя в нем и
некрещеных младенцев, и
добродетельных язычников; во
втором круге содержатся
сладострастники; в третьем —
чревоугодники; в четвертом —
скупцы и расточители; в пятом —
гневливые; в шестом — еретики; в
седьмом — насильники над ближним и
над его достоянием, насильники над
собою и над своим достоянием,
насильники над божеством, над
естеством (содомиты), над естеством
и искусством (лихоимцы); в восьмом —
обманувшие не доверившихся:
сводники и обольстители, льстецы,
святокупцы, прорицатели, мздоимцы,
лицемеры, воры, лукавые советчики,
зачинщики раздора, поддельщики
металлов, поддельщики людей, денег
и слов; наконец, в девятом круге
содержатся обманувшие
доверившихся — предатели родных,
родины и единомышленников, друзей,
сотрапезников и благодетелей; в
глубине девятого круга, в ледяном
озере — Джудекке три пасти
Люцифера вечно терзают главных
злодеев человечества — предателей
величества божеского (Иуда) и
человеческого (Брут и Кассий).
У мильтона ад представляет собой «бездонный
мрак», «где муки без конца и лютый
жар Клокочущих , неистощимых струй
текущей серы» (Мильтон, 25; кн.1); о
холоде, неизменно контрастирующем
с жаром в средневековых описаниях
ада, Мильтон почему-то забывает.
